Костюмерный цех, бутфорский, швейный, декорационный — именно здесь создаётся «наглядная» часть любой постановки Театра оперы и балета. В каждом цехе, словно пчёлки, трудятся несколько человек: в среднем от трёх до четырёх. В отличие от артистов — людей публичных, эти мастера не избалованы вниманием прессы и зрителя. Мы решили исправить ситуацию и побывали там, куда обычно посторонним вход воспрещён. Моё путешествие в закулисье Театра оперы и балета началось с костюмерного цеха.
Гардероб артиста
Костюмерный цех расположен на третьем этаже театра и состоит из двух просторных помещений. От пола до потолка, в два ряда, на перекладинах висят костюмы. Обычному человеку трудно понять, по какому принципу они развешаны. Рада Викторовна Меньщикова, начальник костюмерного цеха, объясняет, то и дело указывая на определённые группы костюмов:
— Здесь — спектакль «Мистер икс», здесь «Алеко», ещё дальше «Травиата». В этой комнате находятся костюмы для хора и солистов, в соседнем помещении — для артистов балета (балетные пачки мы, как правило, покупаем). И это ещё не всё: часть костюмов у нас хранится на складе.
Оказалось, что всего гардероб артистов Театра оперы и балета состоит — только вдумайтесь! — почти из трёх миллионов различных нарядов! На самом деле, конечно, немного меньше, ведь бухгалтерия считает одну, а не несколько вещей отдельным костюмом. Но всё равно цифра получится внушительной — любая модница позавидовала бы такому огромному и разнообразному гардеробу. Тем более, что костюмы не совсем театральные.
— Настоящий театральный костюм не должен подвергаться стирке, ведь при его создании используются материалы, как правило, не предназначенные для шитья, — рассказывает Рада Викторовна. — Со сцены настоящий театральный костюм будет смотреться как изделие из дорогого бархата, украшенное жемчугом. На самом деле, вся эта красота окажется обычной подкрашенной тканью и битым зеркалом, которое держится на клею. Мы же пытаемся сшить наряды, которые затем можно подвергнуть стирке и чистке: используем настоящий бархат, все бусины пришиваем вручную. Как-то раз к нам приехали столичные артисты, они были в восторге от наших нарядов: у них таких костюмов нет.
Но чтобы сохранить всю эту красоту, созданную швеями театра, нужно приложить немало усилий. Перед постановкой — обязательная глажка, после — если нужно, стирка и штопка. При чём большую часть костюмов приходится стирать вручную: балетные пачки, кринолиновые и корсетные платья, богато украшенные наряды.
— Иногда мы снимаем костюмы, которые можно выжимать, ведь артисты столько энергии и сил затрачивают во время выступления, — говорит Рада Викторовна. — Бывало даже, что во время постановки от эмоций, которые артисты пытаются показать на сцене, и пуговицы отлетали, и юбки падали. Однажды оторвалась пуговица на нижней юбке у одной артистки. Она с таким достоинством перешагнула юбку и лёгким движением ножки её откинула. Зритель подумал, что всё так и должно быть.
— А за время одной постановки сколько артистов вам нужно одеть? — спрашиваю я.
— Я и мои две помощницы-костюмершы помогаем одеться в среднем 50 артистам, — отвечает Рада Викторовна. — Ещё во время постановки нужно помочь им переодеться. Бывает, что у каждого артиста от двух и до пяти-шести костюмов. После окончания спектакля мы также помогаем снять костюмы.
Рада Викторовна признаётся, хоть работа и сложная, но очень интересная, а самое главное, любимая: «Я, как Кощей, над златом чахну: мне все костюмы дороги».
В сезон — более 200 костюмов
Костюмерный цех — это место, куда попадают костюмы после того, как свою работу сделают швеи и бутафоры. Значит, следующий пункт назначения — швейный цех, а затем — бутфорский.
Швейный цех также располагается на третьем этаже, но в другом крыле театра. Поднимаясь по просторной лестнице, на одной из ступеней замечаю кусочек ткани, его, видимо, кто-то случайно обронил. «Стало быть, иду в верном направлении», — мелькнула мысль.
Войдя в одну из комнат швейного цеха, обращаю внимание на развешанные по стенам бумажные выкройки. Оказалось, что это лекала на каждого артиста. В центре помещения стол, за которым художник-конструктор Оксана Анатольевна Рындина занимается раскроем.
— Выкраиваете костюмы для артистов? — интересуюсь я.
— Нет, сейчас раскраиваю костюмы для контролёров — сотрудников, которые встречают зрителей, — ответила Оксана Анатольевна. — Нужно было вам прийти, когда мы к спектаклю отшиваем костюмы: здесь всё завалено тканями, блёстками...
Несмотря на то, что я попала в швейный цех не вовремя, ничуть не расстроилась. И без того, я узнала много чего интересного. К примеру, за сезон коллективу из четырёх человек приходится отшивать более 200 костюмов: для одной масштабной постановки около 120 и для двух-трёх поменьше — по 50-60 нарядов.
Немало и реставрационной работы в цехе.
— У столичных артистов есть контракты, по которым они обязаны следить за своей фигурой и держать один вес на протяжении определённого времени, — говорит Оксана Анатольевна. — Но у нас такого нет, бывает, артист поправится — мы расшиваем костюм, если заменяют артиста, также приходится перешивать вещь. Наше дело — сделать всё, чтобы хору и солистам было удобно двигаться на сцене.
— Артисты высказывают пожелания относительно будущего костюма? — спрашиваю я.
— Бывает и такое, но на самом деле артисты не должны обсуждать костюм. Если художник-постановщик предложил именно такую модель — значит так надо. Художественную часть произведения он согласовывает с режиссёром, но не с артистами.
Узнав немного о работе швейного цеха, направляюсь туда, где занимаются украшением нарядов и сцены.
Пчёлка на каблуках и самовар из бутыли
Бутафорский и декорационный цеха располагаются в разных помещениях на цокольном этаже. В компетенции первого — украшение костюмов и создание мягких декораций для постановок, задача второго — оформить сцену жёсткими декорациями.
Бутафорский цех — это просторная светлая комната и три сотрудника. Здесь стоят швейные машинки, по стенам — высокие стеллажи с коробками, где хранится всякая мелочь: бусины, паетки, бахрома. На одной из полок — пчёлка-труженица на каблуках и с букетом, как у невесты. Работницы говорят, что это их своеобразный талисман, который помогает решить даже самую сложную задачу.
— Иногда нам приходится изобретать велосипед, — говорит Алевтина Анатольевна Затонская, начальник цеха. — Иногда всё, что создадим, переделывать. Ведь подчас задуманная вещь на сцене совсем не смотрится. Так, однажды мы сшили перчатки из блестящей ткани для певицы. Когда она вышла на сцену, и включили рампы, то перчатки вдруг превратились в самые настоящие латы — пришлось переделывать вещь.
Работа в декорационном цехе также не из простых. Художник-конструктор Егор Галашенко рассказывает, что нередко неделями приходиться ломать голову, чтобы создать определённую деталь декораций.
— Придумывать новое, пытаться разрешить неразрешимую задачу — это сложно, но очень интересно, — признаётся Егор.
Благодаря фантазии работников декорационного цеха, появляется самовар из обыкновенной бутыли, будильник из ведра и многое другое. На сцене эти предметы выглядят, как настоящие.
В отличие от бутафорского цеха, в декорационном иная обстановка. Он располагается в слесарной мастерской, где много дерева, различных инструментов, картонных коробок. Именно здесь рождаются самые оригинальные декорации Театра оперы и балета. Иногда, если требуется больше места, работники вместе с материалом перемещаются в помещения попросторнее и уже там создают украшения для очередной постановки.
...Аплодисменты зрительного зала адресованы и тем, кто во время постановки находится за сценой. Успех артиста — отчасти их успех. Художники-модельеры, костюмеры, художники-конструкторы и бутаффоры — без них невозможно существование театра. Они создают блеск и красоту сцены, оставаясь неизменно за кулисами.